Суд. День двадцать пятый: 3 ноября 2011 - 8 Ноября 2011

Заключительная речь адвоката со стороны защиты - Эда Чернофф.

Речь Уолгрена подтверждает, почему у нас в Америке существует суд присяжных. Уолгрен в своей речи привел вырванные из контекста отрывки показаний свидетелей о пропофоле. Защита никогда не говорила, что Конрад Мюррей не совершал ошибок. Но данный процесс – это не заседание медицинского совета и не гражданское слушание. И чтобы доказать наличие преступления, обвинение должно показать, что Конрад Мюррей действительно убил Майкла Джексона. Обвинение должно доказать не только наличие преступной халатности, но и то, что конкретные действия стали причиной смерти, потому что в противном случае преступления нет. Защита полагает, что Мюррей обнаружил, что с Майклом случилась беда, в полдень. И первое, что он сделал, - это попытался привести его в чувство. В 11:51 Мюррей позвонил Саде Эндинг. Из ее показаний защита делает вывод, что она послушала две минуты и повесила трубку. С 11:18 до полудня Мюррей говорил по телефону. Если бы Мюррей обнаружил, что с Майклом что-то стряслось, в период с 11:18 до полудня, произошло бы то же самое, о чем рассказала Саде Эндинг (а именно, Мюррей бы бросил трубку и попытался привести Майкла в чувство). Защита заявляет, что в период с 11:18 до полудня Мюррей не видел, чтобы Майкл не дышал. По своей природе пропофол – это лекарство на десять минут. Единственный способ добиться длительного действия пропофола спустя десять минут – это введение через капельницу. Обвинение в течение шести недель пыталось доказать версию с капельницей, поскольку улики указывают на то, что Мюррей сделал инъекцию пропофола в капельницу прежде чем выйти из комнаты. Обвинение хочет, чтобы присяжные наказали Конрада Мюррея за то, что сделал сам Майкл Джексон.

Альберто Альварес заявлял, что после смерти Майкла он не может найти постоянную работу и что ему предложили $500.000 за интервью. Альварес сказал, что когда в первый раз говорил с полицией, то сообщил им, что единственное, что он сделал, - это позвонил в 911. Но во время разговора с полицией в августе 2009 года он уже сообщил, что утешал детей и что прятал по указанию Мюррея улики. За период с июня по август его рассказ оброс захватывающими подробностями. Чернофф спрашивает присяжных, могут ли они поверить в то, что Альберто Альварес по окончании суда действительно не продаст прессе интервью о смерти Майкла Джексона. Альварес заявил, что взял Майкла за ноги, а Мюррей – за плечи и они подняли его и положили на пол. Альварес заявил, что Мюррей попросил его снять мешок из-под физраствора со стойки и что в мешке была некая жидкость молочного цвета. Однако когда в лаборатории провели исследование, в мешке ничего не обнаружили. Чернофф напоминает присяжным, что парамедики сообщили, что обнаружили Майкла на полу, а не на кровати. Проблемы с версией обвинения начинаются с полных несоответствий показаний Альвареса и продолжаются с Элиссой Флик и тем, что в первоначальном отчете она вообще не упомянула наличие флакона в мешке из-под физраствора. В ее сохранившихся записях нет ни упоминаний, ни фотографий флакона внутри мешка. Флик сообщила об этом только полтора года спустя.

Детектив Смит, которого Чернофф называет высококвалифицированным специалистом, зафиксировал наличие маленького флакона лоразепама и мешка из-под физраствора в пакете в комнате, где умер Майкл, но не смог припомнить, что там был флакон пропофола, засунутый в разрезанный мешок из-под физраствора. Чернофф говорит, что Смит не видел его, потому что его вообще никогда там и не было. Апрель 2011 года: Альварес дает показания полиции и рисует изображение мешка из-под физраствора. Чернофф дает понять, что полиция научила Альвареса, что именно надо нарисовать, чтобы рисунок оказался похож на мешки, показанные Альваресу во время допроса. Чернофф заявляет, что именно тогда обвинение решило продвигать эту версию. Чернофф подвергает сомнению показания доктора Шафера, заявляя, что он использовал капельницу, чтобы продвинуть версию обвинения, будто Мюррей использовал капельницу. Чернофф говорит, что короткий провод, который во время демонстрации на суде Шафер использовал для введения пропофола капельным путем, Мюррей, согласно его показаниям, использовал для струйного вливания пропофола через капельницу. Чернофф говорит, что Шафер признал на следующий день, что ошибся, а ведь от исхода этого процесса зависит жизнь Мюррея. Чернофф заявляет, что список заказов показывает, что Мюррей покупал только короткий провод, и это доказывает, что использовал он только его, а не длинный провод. И это свидетельствует о том, что Мюррей не давал Майклу пропофол капельным путем, а сделал струйную инъекцию. Чернофф заявляет, что доктор Шафер в первую очередь является экспертом в области фармакокинетики, и только потом анестезиологом. По словам Черноффа, обвинение превратило Шафера в полицейского и что он заявил о своей версии случившегося, как будто это истина, а не всего лишь его личное мнение.

Чернофф про доктора Уайта: Уайт был честен и откровенно признавал, что у него не было квалификации, чтобы комментировать некоторые вопросы, тогда как Шафер ни разу этого не сказал. Чернофф заявляет, что Уайт знает про пропофол гораздо больше, чем Шафер сможет узнать о препарате за всю свою жизнь. Уайт всего лишь пытался донести до присяжных правду, и ему заплатили за это $11.000. Чернофф заявляет, что Шафер продемонстрировал несколько моделей – одну за другой, - и ни одна из них не имеет отношения к делу за исключением той, которую попросила сделать защита. Выстраивая свою версию, Шафер шел от концентрации в крови к дозе, а когда так делают, то возникает миллион разных вариантов. Майкл Джексон не мог умереть в результате действий, в которых признался Конрад Мюррей (инъекция 25 мг пропофола через капельницу), и Шафер согласился с этим. Чернофф задается вопросом, в какой роли выступает Шафер – он ученый или представитель обвинения? Чернофф говорит, что обвинение не может доказать наличие преступления. Когда Чернофф спросил Шафера о пероральном приеме лоразепама, Шафер заявил, что в желудке Майкла была одна трехсотая часть таблетки. Чернофф заявляет, что защите известно, что Майкл выпил таблетки лоразепама, а представленные Шейфером модели ничего не доказывают. Чернофф говорит, что есть два разумных сценария в связи с лоразепамом. Первый – это Майкл Джексон пошел в ванную, выпил лоразепам, и Мюррей об этом не узнал. Чернофф говорит, что если бы речь шла о смерти не Майкла Джексона, а любого другого человека, то на Мюррея бы дело не завели вообще. Чернофф заявляет, что пациенты Мюррея с готовностью откликнулись на призыв приехать и выступить в его защиту перед камерами. Люди, которые знают Мюррея, верят, что в отличие от утверждений прокуратуры он никогда бы не смог пренебречь жизнью пациента. Чернофф спрашивает присяжных, если Мюррей такое лжец, почему же он честно признался в показаниях полиции, что давал Майклу пропофол в течение 60 дней.

Определение преступной халатности. Как указано в инструкции для присяжных: действия Конрада Мюррея (пропофол на дому) – стали ли они прямой причиной смерти Майкла Джексона и является ли смерть естественно возможным следствием этих действий. Чернофф говорит, что задним числом очень легко сказать, что Мюррей плохой врач, но врачи-свидетели обвинения никогда не оказывались на месте Мюррея. Очень легко судить, не пытаясь понять мотивы его поведения. Самая большая слабость Мюррея – это и самая сильная его сторона: он думал, что сможет помочь Майклу Джексону, он думал, что сможет помочь ему выспаться. Но Мюррей ошибся, он оказался маленькой рыбкой в большом грязном пруду. Чернофф заявляет, что вернувшись в комнату, Мюррей понятия не имел, почему Майкл выглядел как мертвый. Чернофф заявляет, что в первую очередь Мюррей должен был не звонить в 911, а попробовать привести пациента в чувство. Адвокат напоминает показания доктора Штейнберга, сказавшего, что надо пытаться реанимировать пациента в течение двух минут, и после этого звонить в 911 (если не позвонить – это нарушение). Чернофф говорит, что Мюррей сделал Майклу укол флюманезила, после чего побежал вниз, нашел Кай Чейз, и что именно она, а не Мюррей, отправила наверх старшего сына Майкла Принса. Чернофф напоминает показания Штейнберга, который сказал, что Мюррей провел неправильную реанимацию, но его слова основывались на показаниях о том, что Мюррей делал массаж сердца на кровати. Чернофф заявляет, что массаж сердца, при котором одну руку Мюррей положил под спину Майкла, а второй делал массаж, не является нарушением стандартов лечения. По словам Черноффа, обвинение заявило, что Мюррей нарушил стандарты лечения, поскольку у него не было необходимого оборудования, однако, говорит Чернофф, на полу был найден мешок Амбу. Чернофф говорит, что все действия Мюррея обвинение посчитало нарушением стандартов лечения. Чернофф заявляет, что прокурор в ходе вступительной речи и дальнейших допросов упоминал детей Майкла, чтобы вызвать сочувствие у присяжных. Говорит, что обвинение пригласило для дачи свидетельских показаний Николь Альварес, хотя на то не было никаких причин. Говорит, что обвинение хочет нарисовать портреты идеального злодея и идеальной жертвы, но на самом деле нет ни того, ни другого. Чернофф говорит, что легко можно поверить, что Мюррей хотел вернуться в дом Майкла, потому что там осталась его машина, и можно поверить, что ему хотелось есть. Во что трудно поверить, по словам Черноффа, - это в то, что Мюррей хотел вернуться в дом, чтобы забрать какой-то крем, и что это настолько насторожило Майкла Амира Уильямса, что он распорядился закрыть дом, но при этом не сообщил об этом полиции. Чернофф проигрывает сообщение, которое оставил Мюррею Фрэнк Дилео (19 июня 2009 года, в котором говорит, что у Майкла был эпизод, что ему было плохо и что Мюррей должен взять у него кровь на анализ).

Чернофф заявляет, что AEG оказывала огромное, ненормальное и невозможное давление на Майкла. Он соглашается с тем, что введение пропофола на дому не является правильным. Но Мюррей не давал Майклу учетных препаратов (не подлежащих свободному обращению), таких как демерол. Чернофф говорит, что когда Мюррей уходил домой, у Майкла начиналась другая жизнь. Чернофф повторяет слова Штейберга о том, то, каким образом Мюррей давал Майклу пропофол, можно сравнить с ситуацией, когда младенца кладут на подоконник. Чернофф говорит, что эти слова оскорбляют Майкла, что Майкла назвали "младенцем", который был не в состоянии сам подписывать контракты, не мог растить своих детей, потому что сам был младенцем. Чернофф спрашивает присяжных, неужели Мюррей должен был постоянно следить за Майклом, чтобы спасти его от самого себя? Чернофф говорит судьям, чтобы они абстрагировались от того, что речь о Майкле Джексоне, и представили бы себе психиатрическую лечебницу, в которой пациент умирает, потому что выпил слишком много лекарств. Говорит, что если присяжные решат, что Мюррей виноват в случившемся, пусть они не делают это из-за того, что речь о Майкле Джексоне. Это не реалити-шоу, а реальность, и решение присяжных отразится на реальном человеке и любящих его людях.

Финальные контраргументы Дэвида Уолгрена.

- Уолгрен говорит, что процесс происходит не потому, что жертва – Майкл Джексон.
- Преступная халатность, введение пропофола – препарата, который может спровоцировать остановку дыхания, - в одиночку, без ассистентов, без соблюдения мер предосторожности. Уолгрен называет действия Мюррея дикостью. Говорит, что это нарушение врачебной этики и немыслимое, неслыханное поведение врача – и именно поэтому Мюррей находится на скамье подсудимых.
- Пациенты Мюррея, которые выступали свидетелями защиты, проходили лечение в больнице, о них заботилась целая команда специалистов, применялась вся необходимая аппаратура, и лечились они от болезней сердца, а не от бессонницы. У Майкла не было ни больницы, ни команды врачей, ни оборудования. Мюррей лечил Майкла от бессонницы, при этом он понятия не имел, какое лечение необходимо.
- Уолгрен спрашивает присяжных, почему пациенты, вызванные в суд для дачи показаний на стороне защиты, лечились у Мюррея десять лет назад. Почему ни один из нынешних его пациентов не пришел давать показания?
- Уолгрен говорит: "Бедный Конрад Мюррей. Всё против него". Защита обвинила Элиссу Флик, Альберто Альвареса, доктора Шафера, AEG, Рэнди Филипса, Майкла Амира Уильямса, Кай Чейз. "Бедный Конрад Мюррей". Уолгрен напоминает о свидетеле мистере Рубене, который сказал, что Мюррей скорбит. Уолгрен говорит, что он скорбит только о себе самом и больше ни о ком.

Уолгрен говорит, что защита обвиняет Альвареса и Флик во лжи. Шафер – полицейский, а Кай Чейз не позвала охрану. "И если бы у защиты было больше времени, они бы нашли способ навесить вину на сына Майкла Принца", - говорит Уолгрен. По словам защиты, виноваты все, кроме Конрада Мюррея. Если бы Альварес хотел солгать, он бы смог придумать что-нибудь поинтересней, чем дикая история о мешке из-под физраствора и флаконе с пропофолом в нем. Уолгрен говорит, что защита утверждает, будто полиция Лос-Анджелеса, телохранители и все остальные устроили заговор с целью навесить вину на Конрада Мюррея. Бедный Конрад Мюррей. Все, что делал Конрад Мюррей, не поддается разумному объяснению. Он прождал 20 минут, прежде чем позвонить в 911 – это дикость. Он давал пропофол на дому в течение 60 дней – дикость. Солгал парамедикам и врачам в больнице – дикость. Разве удивительно, что Мюррей странным образом использовал мешок из-под физраствора? Уолгрен отмечает, что неизвестно, почему Мюррей засунул пропофол в мешок. Говорит, что Майкл всегда следил за тем, чтобы все лекарства каждый день убирались, поскольку не хотел, чтобы их увидели его дети. Все действия Мюррея – это дикость. Ни один из его поступков не соответствует поведению образованного и ответственного врача, который превыше всего ставит здоровье своего пациента. Уолгрен говорит, что защита во всем обвиняет Майкла, но это Мюррей оставил его одного. Напоминает, что Майкл думал, что пропофол поможет ему справиться с бессонницей, и из всех врачей, которых он спрашивал, только один сказал да. Бедный Конрад Мюррей. "Майкл Джексон умер, но бедный Конрад Мюррей! Никто не знает, каково ему сейчас. Так и есть! Потому что ни один из врачей, дававших показания, не сказал, что сделал бы то, что сделал Конрад Мюррей. Никогда. Даже эксперты со стороны защиты".

Уолгрен заявляет, что в заключительной речи защиты не было ни слова о показаниях доктора Уайта, потому что это не наука, а мусор. Шафер же, напротив, не просил за свои показания гонорар и продемонстрировал настоящие научные данные, описывая обстоятельства смерти Майкла Джексона. Уолгрен говорит, что Мюррей был обязан заботиться о своем пациенте, Майкле Джексоне, в соответствии со стандартами лечения. Если бы Мюррей не вышел из комнаты, этого бы не произошло. Если бы Мюррей использовал необходимое оборудование, этого бы не произошло. Если бы Мюррей знал, как правильно делать реанимацию, этого бы не произошло. Закон гласит, что преступление было совершено, если результат (смерть) является естественным и возможным следствием действий обвиняемого. Если ты даешь пациенту пропофол на дому, естественным и возможным следствием является смерть. Пропофол подавляет работу легких, его эффект на пациента предсказать невозможно. Об этом говорили и Шафер, и Уайт. Все зависит от того, когда и сколько ел пациент, какие еще лекарства он принимал, обезвожен ли он и т.д. Поэтому угроза смерти в результате приема этого препарата абсолютно реальна. Свидетель защиты Уайт сказал, что если бы у него был пациент, которому нравилось вводить себе пропофол, он бы его не оставил без присмотра. Уолгрен говорит, что Альварес с легкостью мог бы придумать более простую ложь. Нет никаких свидетельств того, что Альварес испытывал малейшую неприязнь к Мюррею. Напротив, он считал его хорошим врачем вплоть до смерти Майкла Джексона. Ни у Альвареса, ни у Флик не было причин, чтобы солгать. Уолгрен напоминает, что Шафер сотрудничал не только с обвинением, но и с защитой. По просьбе защиты он составлял для них графики и обрабатывал данные. Шафер говорил правду. Уолгрен напоминает, что на шприце не было отпечатков пальцев Майкла. Что на мешке из-под физраствора не было отпечатков пальцев Альвареса. А отпечаток пальца Конрада Мюррея есть на флаконе пропофола, найденного в мешке из-под физраствора.

Уолгрен просит присяжных оценить всю ложь Мюррея: он солгал Ортеге, Гонгаверу, Филипсу, Джорри, что у Майкла прекрасное здоровье. Мюррей написал имейл Бобу Тейлору в Лондон и в своем письме солгал о состоянии здоровья Майкла. Мюррей солгал парамедикам и врачам в больнице. Мюррей солгал фармацевту Тиму Лопесу о том, что адрес, на который надо посылать пропофол, - это адрес его клиники, когда на самом деле это домашний адрес Николь Альварес. Мюррей солгал, сказав в показаниях полиции, что собрал в больнице психологов, чтобы помочь семье Майкла, когда на самом деле, это стандартная процедура, выполняемая силами больницы. Мюррей солгал, когда подошел к Кэтрин Джексон и спросил ее, чем он может помочь, и она спросила у него, что произошло, и он ответил, что не знает. Бедный Конрад Мюррей. Уолгрен говорит, что в законе очень четко говорится о причинно-следственной связи. И версия защиты этому не соответствует. Мюррей сказал, что знал о зависимости Майкла от пропофола, Мюррей сказал, что Майклу нравится самому нажимать на шприц и вводить пропофол, и тем не менее Мюррей дал Майклу валиум, мидазолам, лоразепам и пропофол и оставил его одного. Уолгрен подтверждает, что Люди не могут точно сказать, что именно произошло в ту ночь за закрытыми дверями. Но присяжные знают, что происходило каждую ночь. Знают о поставках пропофола. И знают о том, что Майкл Джексон умер. Это было предсказуемое и допустимое следствие всех этих действий. Уолгрен говорит, что удивительно, что Майкл прожил так долго, получая пропофол в таких условиях каждую ночь.

Уолгрен спрашивает присяжных, если Мюррей так заботился о Майкле, зачем он сделал ту запись в его спальне? Между ними должны были быть отношения, основанные на доверии, и совершенно очевидно, что Майкл доверял Мюррею. Мюррей принес в дом пропофол, дал его Майклу и оставил его одного без присмотра, не позвонил в 911 – Мюррей несет полную ответственность за случившееся. Мюррей проявил преступную халатность не потому, что пациентом был Майкл Джексон, а потому что он вел себя с преступной халатностью. Действия Мюррея стали основной причиной смерти Майкла Джексона. Уолгрен просит присяжных принять во внимание все улики и показания. Он верит, что присяжные признают, что Мюррей проявил преступную халатность, потому что то, что он сделал, - это фармацевтический эксперимент в спальне. Уолгрен просит присяжных вернуться с единственно правильным и справедливым вердиктом, вынесенном на основании действий Конрада Мюррей и ничего более, – вердиктом "виновен в непредумышленном убийстве".